Приморский городок встретил подполковника Александру Кушнир не только пронизывающим ветром, но и ледяным отношением коллектива. После перевода из мегаполиса — за излишнюю, по мнению начальства, прямолинейность — она сразу поняла: в этом месте придётся доказывать каждое слово и шаг. Уже на первом совещании её оперативный план вызвал скепсис и полушутливое бурчание: мол, женщинам не место в угрозыске. Но неделя работы смела сомнения — Кушнир методично разобрала дело об убийстве местного рыбака, от которого ранее отмахнулись, как от банальной пьяной драки.
Для Александры это расследование стало возможностью не только доказать свою состоятельность, но и вскрыть давно игнорируемую проблему. Вместо привычных объяснений она обратила внимание на тонкости — следы на пирсе, остатки краски на сетях — и вскоре вышла на след крупного контрабандного канала по вывозу крабов. За этим стояли серьёзные фигуры, и операция по задержанию стала шоком для местных. Даже Ермаков, старый волк и скептик, оставил на её столе короткую записку и бутылку коньяка: «Ошибался. Признаю». Это было больше, чем извинение — это было признание нового порядка.
Однако главный вызов только приближался. Расследуя череду краж в порту, Александра наткнулась на систему откатов и взяток, в которой главной фигурой оказался её прямой начальник — полковник Зайцев. Ей советовали не влезать: мол, «все всё понимают». Но Кушнир понимала главное — если прогнуться сейчас, всё потеряет смысл. Когда Зайцев попытался «поговорить по душам» и предложил «премии по старшинству», она просто включила диктофон. Его задержание стало шоком для отдела. А утром сотрудники стояли у её двери без слов — впервые за долгие годы здесь уважали не погоны, а человека. Вечером Ермаков и двое других молча помогли ей перенести коробки в просторную квартиру, изъятую у Зайцева. Новый адрес подполковника Кушнир. Новый порядок.
