Иркутская область долгие годы жила в тревожной тени — за десятилетие бесследно исчезли семнадцать человек: среди них были и влиятельные предприниматели, и случайные прохожие, не связанные между собой. Следствие раз за разом упиралось в тупик, пока не начала всплывать фигура Анатолия Попцова — незаметного архивариуса из УВД, который, по словам коллег, «сливался со стенами». Имея доступ ко всем оперативным материалам, он незаметно выстроил сеть контроля — знал графики, перемещения, чужие тайны и слабости. В кулуарах правоохранительных органов шептались, будто Попцов мог быть в двух местах одновременно, а камеры наблюдения «слепли», когда он проходил мимо. Майор Ковалёв, возглавивший группу по поимке таинственного фигуранта, понял: они охотятся не за человеком, а за фантомом, который, казалось, заранее знает их мысли.
Прорыв наступил неожиданно — пятнадцатилетняя Лиза, чудом сбежавшая из подвала, где её держали, описала похитителя и нарисовала его лицо. Ковалёв остолбенел: на рисунке был его старый напарник, погибший при странных обстоятельствах много лет назад. Тогда стало ясно — Попцов не просто прятался, он годами управлял следствием изнутри, фальсифицируя улики и манипулируя фактами через архивы. Обычные методы больше не работали. После таинственного исчезновения ключевого дела, Ковалёв принял решение: отключить технику, отказаться от цифровых следов и начать всё с нуля — с бумажных документов и собственной памяти.
Финал наступил в заброшенном ангаре бывшего аэропорта Ангарска. Там Попцов оказался загнан в угол. Впервые он растерян — говорит о власти, о знании, уверяет, что его «не дадут в обиду». Но Ковалёв, глядя в глаза человеку, столько лет скрывавшемуся в тенях, лишь тихо отвечает: «Теперь система — это я». Щелчок наручников прозвучал громче выстрела. Никто не аплодировал, никто не праздновал. Легенда рухнула, оставив после себя тишину. На следующий день майор принёс в отдел старый тяжёлый сейф. Он поставил его в центре комнаты и сказал: «Вот здесь — правда». Железный звук двери стал символом возвращённого контроля. Закон снова дышал полной грудью.
